Зрительный зал в оперном театре. Представление окончено, свет погашен. Из-за дальней кулисы выезжает чёрный концертный рояль. На протяжении всего монолога медленно катится к краю сцены.
Вздыхает.

Хвала Создателю — закончен бенефис!
Утихла музыка… Безмолвие, покой…
Лишь тень печальная снуёт во тьме кулис —
То Призрак Оперы шалит во тьме ночной,
Безумный старец. А в былые времена
Он без труда сводил с ума прекрасных дам.
Теперь, когда ему бывает не до сна,
Гоняет крыс и тихо воет по ночам.

(Опять вздыхает. Далее с напором)

Порочный век! Где нынче слава прежних дней?
Мораль забыта! Бездуховность правит бал!
Вчера, к примеру, некий тенор (вот злодей!)
На мне украдкой «Здесь был тенор» начертал.
А композиторы?! Бессовестный народ!
Один из них в порыве творческих потуг
Мне с наглым видом между струн воткнул фагот —
Мол, совершенно уникальный выйдет звук!
А примадонны?! — выступала как-то раз:
На каблуках и в декольте — приличный вид,
Но, как сказал мне по секрету контрабас,
На самом деле примадонна — трансвестит.

(Делает паузу, переводит дыхание)

Да, прав Шекспир: похоже, мир сошёл с ума —
В нём нету святости, и правды тоже нет.
Вся наша жизнь — один большой кусок дерьма!
Ах, я несчастный и никчёмный инструмент!

(С грохотом падает в оркестровую яму, издавая гулкий диссонирующий звук)